Избрание Геракла в этом качестве нетрудно объяснить. Этот мифологический персонаж был тесно связан с Италией в целом и со многими полисами, входившими в состав лиги, в отдельности²⁸, что, безусловно, способствовало его популярности в среде италийских греков. Кроме того, при выборе Геракла  божеством-покровителем лиги принимались во внимание не только мифологические мотивы, но и политические: родство с Гераклидами через Фаланфа (Сервий – Serv. In Aen. III, 551 – называет его восьмым после Геракла) укрепляло связи Тарента  и всего возглавляемого им союза со Спартой. Позднее, ко времени похода в Италию спартанского царя Архидама, эти связи переросли в прочный альянс²⁹.

Воинственный Геракл, вершитель подвигов, символизировал, кроме того, преимущественно военный характер лиги, и в этом отношении выступал как полноправный преемник Геры Лакинии³⁰. Можно думать, что смена покровительствующего божества не отразилась на унаследованных от прежнего союза функциях и принципах организации. Главным противником для большинства полисов италиотов, сохранивших независимость, оставались луканы, и решение задачи коллективной безопасности и предотвращения луканской угрозы становилось как для членов ослабленной или даже вовсе разрушенной Дионисием Старшим федерации, так и для городов, не входивших ранее в ее состав (таковым, на мой взгляд, был Тарент), важнейшей заботой.

Побудила италиотов к новой консолидации, вероятно, не существовавшая постоянно луканская угроза, а некое конкретное событие. По моему мнению, им могли оказаться предпринятое в 379 г. до н. э. Дионисием Старшим нападение на Кротон и относящаяся, вероятно, примерно к этому же времени неудачная атака тирана на Фурии (Ael. Var. Hist. XII, 61). Жители последних, будучи изолированы от других членов союза, должны были искать поддержку в борьбе не только против державы Дионисия, но и против италийцев и, как представляется, нашли ее у тарентинцев. Те, в свою очередь, могли испытывать недовольство ростом влияния Сиракуз на Адриатике и тоже нуждались в надежных сторонниках³¹.

Таким образом, альянс Тарента и Фурий строился на взаимовыгодной основе. Возможно, первоначально в этом объединении Тарент не играл роль гегемона, а Фурии – подчиненного союзника. Следствием признания равного статуса членов лиги могло быть помещение союзного центра в Гераклею, которая некогда была их общей колонией (Strabo. VI, 1, 14. C. 264). Отголоском такого равенства в более позднее время могло служить соперничество Тарента и Фурий, проявлявшееся, например, в конфликте за право промантейи в Дельфах³².

Мне представляется, что процесс трансформации союза выглядел следующим образом. Лишенная после захвата Кротона Дионисием внутреннего единства, которое обеспечивал общесоюзный культ, симмахия распалась, и оставшиеся ее члены были вынуждены искать возможность существования при наличии двух грозных соседей – италийцев и сицилийской тирании. Новому этапу существования лиги италиотов положил начало союз Фурий и Тарента (точнее, локального образования, которое возникло вокруг Тарента и в состав которого в это время мог входить и Метапонт)³³, покровителем которого стал Геракл³⁴, в начале 70-х гг. IV в. до н. э. Однако решать лиге приходилось старые задачи, противостоя прежде всего натиску италийских народов. Поэтому от прежней федерации были унаследованы организационные принципы и механизмы функционирования³⁵. Следовательно, не приходится говорить о союзе только как инструменте гегемонистской политики Тарента и об изначальном доминировании этого полиса в сформировавшемся объединении.

Примечания

¹ Примером такого рода может служить смена культового центра и божества-покровителя при трансформации Делосской симмахии в Афинскую архэ. См., например: Строгецкий В. М. Полис и империя в классической Греции. Н. Новгород, 1991. С. 131.

² Р. Вернер попытался оспорить эту датировку: Werner R. Untersuchungen zur Geschichte und Struktur des Italiotenbundes // Rom und der Griechische Osten. Festschrift fьr Hatto H. Schmitt zum 65. Geburtstag dargebracht von Schьlern, Freunden und Mьnchener Kollegen / Hrsg. von Ch. Schubert und K. Brodersen unter Mitarbeit von U. Huttner. Stuttgart, 1995. S. 287-289. Однако его попытку нельзя признать вполне успешной. Он, например, совершенно игнорирует свидетельство Полибия (II, 39, 1-7), которое является наиболее важным для установления хронологии возникновении союза трех ахейских полисов.

Terminus ante quem для возникновения этого объединения, как нередко считается, служит 417 г. до н. э.: Minar E. Early Pythagorean Politics in practice and theory. Baltimore, 1942. P. 83; Larsen J. A. O. Greek Federal States. Their institutions and history. Oxford, 1968. P. 96; Purcell N. South Italy in the Fourth Century B. C. // CAH². 1994. Vol. 6. P. 386. О времени его формирования, которое относится к 430–420 гг. до н. э. см. также: Белох К. Ю. История Греции. М., 1899. Т. 2. С. 130; Walbank F. W. A Historical Commentary on Polybius. Oxford, 1957. Vol. 1. P. 226; Sartori F. Rapporti delle cittа italiote con Atene e Siracusa dal 431 al 350 a. C. // Atti dell’ Istituto Veneto di Scienze, Lettere ed Arti. Classe di scienze morali, lettere e arti. 1974. T. 132. P. 622; Idem. Verfassungen und soziale Klassen in den Griechenstдdten Unteritaliens seit der Vorherrschaft Krotons bis zur Mitte des 4. Jahrhunderts v. u. Z. // Hellenische Poleis. Krise-Wandlung-Wirkung / Hrsg. von E. Ch. Welskopf. Berlin, 1974. Bd. 2. S. 744; Banek K. Czy istniaіa Amfiktionia Lakiсska? // Eos. 1987. Vol. 75, fasc. 1. S. 58; Idem. Amfiktionie staroїytne. Krakуw, 1993. S. 118-119; De Sensi Sestito G. La funzione politica dell’Heraion del Lacinio al tempo delle lotte contro i Lucani e Dionisio I // I santuari e la guerra nel mondo classico. Milano, 1984. P. 45; Eadem. Il federalismo in Magna Grecia: la Lega italiota // Federazioni e federalismo nell’Europa antica. Milano, 1994. Vol. 1. P. 203, nota 30. Ср.: Beloch J. L’Impero Siciliano di Dionisio // Atti della Reale Accademia dei Lincei. 1880–1881. Memorie della classe di scienze morali, storiche e filologiche. Ser. 3. Vol. 7. P. 215; Wuilleumier P. Tarante des origines a la conquкte romaine. Paris, 1939. P. 64; Ciaceri E. Storia della Magna Grecia. Genova; Roma; Napoli; Cittа di Castello, 1940². Vol. 2. P. 395; Meyer Ed. Geschichte des Altertums. Basel; Stuttgart, 1958⁴. Bd. 5. S. 129-130; Pugliese Carratelli G. Storia civile // Megale Hellas. Storia e civiltа della Magna Grecia. Milano, 1983. P. 74. К сожалению, у меня не было возможности познакомиться с работой Ф. Гинатти, в которой многие из затронутых в моей статье вопросов рассматриваются специально: Ghinatti F. Ricerche sulla lega italiota // Accademia Patavina di Scienze, Lettere ed Arti. Classe di scienze morali, lettere e arti. 1961–1962. Vol. 74.

³ По мнению М. Осанны, этот культ был новым, возникшим уже на италийской почве и в большей степени по политическим мотивам: Osanna M. Sull’ubicazione del santuario di Zeus Homarios in Magna Grecia // Dialoghi di archeologia. 1989. Ser. 3. Anno 7, № 2. P. 55.

О роли этого святилища в качестве союзного центра см. также: Banek K. Religia a polytika w staroїytnej Grecji. Od epoki mykeсskiej do Aleksandra Macedoсskiego. Krakуw, 1985. S. 63-64; Idem. Czy istniaіa Amfiktionia Lakiсska? S. 57; Idem. Amfiktionie staroїytne. S. 120-124; De Sensi Sestito G. Il federalismo in Magna Grecia … P. 199.

Толкование эпитета Зевса Омария см., например:  Walbank F. W. Op. cit. Vol. 1. P. 226.

⁴ De Sensi Sestito G. La funzione politica ... P. 45.

⁵ По мнению Э. Чачери, которое является исключением в общем хоре исследователей, нельзя понимать сообщение источников о завоевании Кротона Дионисием буквально: Ciaceri E. Storia della Magna Grecia. Vol. 2. P. 441.

⁶ De Sensi Sestito G. La funzione politica ... P. 50.

⁷ Дж. Де Сенси Сестито полагала, что собрание синодов – членов союзного совета – было приурочено ко времени празднества в честь Геры Лакинии: De Sensi Sestito G. La funzione politica ... P. 46-48. Нет основания отрицать возможность сохранения подобной практики в тот период, когда культовым центром объединения стала Гераклея.