Внутри самой группы возникает устойчивая иерархическая система, зачастую не имеющая никакого отношения к реальному статусу человека в социуме. Она закрепляется на уровне нормы («Действия оператора и модератора не обсуждаются!») и реализуется непосредственно в процессе общения, как бы парадоксально это не звучало на фоне внешней демократичности форумов и чатов. Можно сказать, что в отношении к «власть предержащим» на канале заранее присутствует тот же элемент аскриптивности. Неадекватное в коммуникативном плане поведение модератора – создателя и администратора канала – в худшем случае грозит ему невысокой интенсивностью посещения и непопулярностью канала. В большинстве случаев завсегдатаи между роскошью бунта и комфортом пребывания в психологически привычной обстановке выбирают последний вариант, подчиняясь установленным правилам взаимодействия. В данном случае можно говорить о мифологическом снижении значения индивида-личности в рассматриваемой культурной нише, что отчетливо проявляется в наличии не обсуждаемых законов, через свою незыблемость обретающих сакральный статус.
В такой системе сакральными характеристиками наделяется и образ модератора. Он тоже подчинен священному Абсолюту – виртуальному пространству, и в полной мере зависим от технических характеристик своего оборудования. Но одновременно модератор играет весьма значительную роль посредника между рядовыми субъектами виртуального пространства и его высшими «иерархами». Тем самым его образ выносится за пределы зоны критики и включается в процесс сакрализации. В какой-то мере можно говорить о наделении его характеристиками трансцендентального начала, что также предполагает особое отношение. Установление прямой связи с модератором превращается в особый ритуал. В пользу культовой природы такого действия говорят наличие узкого круга людей, включаемых в непосредственное общение, и наличие устойчивого набора действий, необходимых для достижения цели.
Ритуальность виртуального общения далеко не исчерпывается такой искусственной социальной мобильностью, как и в других культурных ситуациях, ставя своей целью воспроизведение имеющегося «космического» пространства. Космос сайта здесь противопоставляется как энтропии самих машин, могущих в любой момент прервать желаемую коммуникацию, так и эмоциональному и поведенческому Хаосу непосвященных и неофитов. Сбои в функционировании Сети вызывают поистине священный ужас и воспринимаются как нечто неизбежное и не зависящее от воли человека. Тем самым происходит отрыв образа интеллектуальной машины и продуктов ее деятельности от изначального творца, обретение ими самостоятельного культурного существования. Так виртуальное пространство продуцирует не только миф о себе, но и оказывается способным влиять на процесс мифотворчества по отношению к элементам физической реальности. Человек не удаляется полностью из виртуального мира, но, в значительной степени, меняет свой статус.
Мифологема, описывающая компьютер как самостоятельное существо, заявляет о своем существовании на уровне различных феноменов обыденной жизни Сети. Существует достаточно солидный пласт анекдотов, в которых компьютер выполняет роль некоего трикстера, стремящегося изо всех сил нарушить гармоничное сосуществование человека, машины и созданных ими обоими коммуникационных систем. Такая трактовка образа машины, на наш взгляд, представляет собой реликтовый компонент общекультурного образа Компьютера. Реликтовой составляющей здесь является архаический страх перед новым элементом культурного пространства, причем, в отличие от других вещей и явлений, абсолютно чуждым человеку. Это самый древний слой описываемой мифологемы. Ужас перед чужим существом, глубоко запрятанный в образе трикстера, во многом порожден тем обстоятельством, что машина, наделенная интеллектом, благодаря этому своему качеству потенциально способна обрести независимое от человека существование. Она уже выступает не как досадное новшество, а скорее в роли пришельца, чужака, чьи возможности могут угрожать целостности человеческого существования. То, над чем смеется читатель анекдотов, как минимум раздражает пользователя и провоцирует священный страх у человека с мифологическим мышлением.
Отношение пользователя к своему персональному компьютеру в полной мере воспроизводит идею одушевления, которая скрывается в анекдоте и полностью поддерживается мифологической традицией мышления. Для мифа любой предмет окружающего мира связан с остальными генетически, благодаря единому источнику происхождения, и поэтому не может быть абсолютно отличным от человека. Для человека современной культуры эта концепция не является осознанной и бесспорной, но активно реализуется на бытовом уровне. Компьютер хвалят и ругают, боятся испортить с ним отношения, иногда даже пытаются взывать к его несуществующей совести. Из опыта общения в чате автором статьи была вынесена как минимум забавная дискуссия на тему того, какой пол имеет интеллектуальная машина. Примечательно, что «чатлане» женского пола уверяли, что у компьютера типично мужские наклонности, особенно в том, что касается недостатков, а мужчины клялись, что у компьютера абсолютно женская логика и непредсказуемость. При этом ни один из участников дискуссии не дал строптивой машине полностью негативной или позитивной характеристики. Другими словами, миф о компьютере можно считать классическим в том, что касается его этической амбивалентности.
Поскольку включение в сетевое взаимодействие на данном этапе развития технологий не может быть осуществлено без определенного «инструментального набора», сконструированного по строгим правилам и нечеловеческой логике, пользователь неминуемо должен ей подчиняться. Сочетание неизбежных и временами сложно преодолимых технических неполадок с необходимостью следовать установленным свыше правилам временами рождает ощущение беспомощности, отсутствия контроля над ситуацией, эволюционирующее в религиозное чувство по отношению не только к Сети, но и к конкретному произведению компьютерной индустрии. Так осуществляется своеобразный виртуальный карнавал, захватывающий и часть реального мира: акценты расставляются заново, творец и тварь меняются местами. От признания априорной правоты РС совсем недалеко до азимовских сюжетов, рассказывающих об обиженных компьютерах, мечтающих об отмщении, и роботах, которые возомнили себя пророками Божественной истины. Миф о компьютере превращается в религию компьютеров, столь сильно отвечающую потребностям современной культуры в модернизированной форме верований. По нашему мнению, данная тенденция эволюции мифологемы не имеет осознанного авторства и формируется спонтанно.
Нельзя безоговорочно утверждать, что общение в Интернет полностью ритуализировано, хотя на подобные мысли наталкивает необходимость совершения устойчивого набора действий для проникновения в виртуальный континуум человечества, а также многочисленные работы, убеждающие своего читателя в существовании ритуальной основы культуры. Это скорее неизбежный алгоритм, нежели ритуал. Ритуальная практика присутствует в таком общении – как и в других культурных вариантах - в скрытом виде, что не отменяет необходимости следования ей.
Представляется возможным выделить два вида ритуальной деятельности, реализуемой в процессе виртуального общения. К первому виду относятся действия, которые воспроизводят аналогичные виды поведения в физической реальности. Речь идет о формах приветствия, прощания, обращения к выше- и нижестоящим, установления системы адекватной коммуникации. В вербальном аспекте они отличаются от традиционного социального общения в незначительной мере, поскольку достаточно сильнодействующими являются с годами выработанные коммуникационные стереотипы. Это означает, что на экране монитора появляются привычные лексемы, создающие эффект обычного взаимодействия. Однако в этом взаимодействии сильное влияние начинает оказывать выбранный для участия в коммуникации образ, заставляющий корректировать формы последней.
Некая специфичность ритуальных действий возникает лишь в той мере, насколько устойчивой является та малая социальная группа, которая формируется на данном сайте, канале или форуме. Именно она, как показывают социологические и культурологические исследования, оказывается способной самостоятельно трансформировать в определенной мере существующую ритуальную практику в социальном поведении, а также конструировать ее новые виды. Этот механизм формирования определенного набора социально значимых действий в практически неизмененном виде существует и в границах виртуального пространства. То есть, мы можем говорить о том, что возникающий достаточно устойчивый, хотя и узкий, круг общения здесь задает коммуникационную парадигму для формирующейся субкультуры.
Набор ритуалов в такой группе может разниться по объему, наличию ярко выраженных специфических средств и серьезности требований в их выполнении. Чаще всего, существует референтная группа, которая – в качестве одной из своих функций – задает своеобразное обрядовое поведение в сложившемся сообществе. Примечательно, что, за исключением редких случаев, правила поведения не догматизируются, а вносятся в сознание участника общения исподволь. Такое свойство сближает виртуальные ритуалы с тем комплексом социально значимых действий, которые, не будучи рационально легитимированными, осваиваются человеком в ходе обыденной практики. Наиболее ярким отличием виртуальных ритуалов от «реальных» (само понятие взято в кавычки по той причине, что, как в любом мифологическом пространстве, в Сети не существует нереальных явлений; «степень» реальности определяется глубиной вхождения в данный континуум) можно считать возможность смены малой группы, психологически невозможную для мифологической культуры и весьма затруднительную для религиозно ориентированного сообщества. Такое отношение к ритуалу, пожалуй, единственное отчетливо выраженное качество, которое вносится в виртуальное взаимодействие современной светской культурой, вернее, теми компонентами культуры, которые можно считать светскими.
К ритуальной практике Сети мы еще вернемся, а пока вновь обратимся к процессу конструирования авторской мифологемы собственного образа. Чем более психологически зрелым является пользователь, тем в большей мере он способен выдержать гармоничное соотношение псевдонима и манеры общения и сохранить его на протяжении достаточно долгого промежутка времени. И здесь стоит остановиться на еще одной составляющей авторского мифа по поводу личности – коммуникационной стратегии. Практически любой участник взаимодействия в границах Интернет прекрасно отдает себе отчет в том, что сведения, полученные от других пользователей, являются абсолютно недостоверным, за редким исключением, материалом. Мы не рассматриваем здесь вариант вне-виртуальных отношений между обладателями ников (клубы по интересам и многочисленные романы, выходящие за рамки Сети). Никто из пользователей не берет на себя обязательства раскрытия собственного инкогнито, полагая подобное действие следствием добровольного выбора. Поэтому перед посетителем того же чата встает первоочередная задача: дополнить мифологическое пространство, заданное псевдонимом, дополнительными элементами.
Хочется отметить, что сконструированный образ – если обитатель Сети действительно ставит перед собой такую задачу, не всегда представляет собой абсолютно гармонизированный феномен. Прежде всего, это зависит от степени спонтанности в протекающем процессе общения. Можно, находясь в определенном настроении, завести себе новый ник, выбрать абсолютно нестандартный цвет и использовать вызывающий размер шрифта. Если выбранная манера общения не будет вписываться в создаваемую модель, то это неизбежно вызовет деструкцию авторской мифологемы. Разрушение может осуществляться сознательно, либо же протекает спонтанно, из-за нежелания или неумения автора-обладателя поддерживать жизнеспособность созданного мифологического образа.
Может возникнуть и противоположная ситуация – формирование образа будет осуществляться исключительно внешними наблюдателями и партнерами диалога, и в таком случае будет зависеть от постороннего наделения архетипов смыслом. Толчком к «внешнему» конструированию мифологемы могут послужить те же самые факторы, которые стимулируют данный процесс в реальности социума. Неожиданные уходы и появления, таинственные недомолвки, отказ обмениваться фотографиями и электронными адресами, если не станут предметов раздражения и не приведут к свертыванию общения, то, несомненно, внесут ощутимый вклад в постепенно формирующийся облик.
На наш взгляд, оба процесса порождения мифа о личности протекают параллельно и ни в коей мере не являются линейными. Компоненты мифологического образа могут частично утрачиваться, играя роль своеобразных культурных микропотерь, либо наслаиваться друг на друга, создавая подчиняющуюся своей собственной логике иерархию виртуальных качеств индивида. Поэтому каждая мифологема, существующая некоторый промежуток времени в сети, становится «многослойной» и является потенциально незавершенной. Можно сказать, что авторский миф повержен такой же логике эволюции, как и личное развитие в пространственно-временном континууме реальности.
Существование авторских мифологем в Мировой Сети, как уже упоминалось, подчинено алгоритму, который представляет собой совокупность ритуальных форм. Здесь, по преимуществу, разговор пойдет о второй разновидности ритуального взаимодействия – той, что определена самой спецификой - виртуального пространства и обеспечивающих его технических средств, инструментов конструирования виртуальности. Модернизированный инструментарий и принципиально новый континуум, казалось бы, должны придать новые смыслы и облик столь традиционному для человечества действию.
Однако более близкое рассмотрение специфики ритуалов Интернет достаточно наглядно показывает, что здесь нельзя говорить даже о наличии поверхностной модернизации и каком-либо принципиальном отходе от традиции. Сеть реализует ритуальную практику в двух вариантах, каждый из которых связан с породившей его формой мировоззрения. Примечательно, что в ряде случаев в ритуале присутствуют оба типа отношения к сакральному.
Мифологическое отношение к миру предполагает, что ритуал выступает как обязательное повторение космогонического процесса, некий источник для восстановления разрушающихся в ходе существования культурных принципов и связей. Через ритмический повтор обряда как будто открывается некий канал, через который в мир вливается священная энергия. В таком аспекте соблюдение ритуала спасает мифологического человека от Хаоса первоначал, от космических катастроф. Тем самым ритуал становится способом гармоничного поддержания космоса в целом и социума в частности.
Большинство действий технического характера, которые предпринимает пользователь для адекватного своим потребностям пользования Сетью, имеют как раз мифологическую окраску. Человек, прикоснувшийся к клавиатуре компьютера, раз и навсегда вовлечен в заранее установленную систему связей, которую он вынужден воспроизводить, как на виртуальном уровне, так и на уровне «железа», то есть применительно к физической основе функционирования машины. При этом не предполагается какое-либо рациональное основание для совершения тех актов, которые совершает рядовой участник сетевого взаимодействия. Объяснение их природы делегировано субъектам, которые, как описывалось выше, наделяются априорными сакральными характеристиками. Максимум возможностей для несчастного неофита в таком случае – это добровольный выход из Сети как демонстрация нежелания подчиняться установленным в данной малой социальной группе нормам. Если перевести это на язык взаимодействия в физической реальности, то такой поступок просто трактуется как добровольное самоубийство, которое может быть дифференцированно оценено его свидетелями.
В религиозной же практике культ понимается как совокупность определенных церковными канонами и традицией обрядов, дающих возможность непосредственного общения с Богом и святыми. В данном контексте ритуал выступает в некотором роде как память, свидетельство памятования об ожидающей человека судьбе и существующем порядке во Вселенной. Человек как участник такого действия волен выбрать тот путь, которым он пойдет в упорядоченных божественной волей пространстве и времени. Такая обрядность все больше сдвигается в сферу личностного восприятия.
Элементы такого отношения в Интернет вычленяются сложнее, но, тем не менее, можно говорить об их присутствии. Действительно, участие в сетевой коммуникации и выбор формы общения являются сугубо добровольными, что свидетельствует о наличии религиозной идеи свободы выбора. Сакральное начало является метафизическим, оно в значительной мере дистанцировано от человека и даже иноприродно по отношению к нему. Совершаемые действия пользователя не оказывают существенного влияния на систему в целом, всего лишь определяя его положение в системе координат существующего порядка. Отказ соблюдать установленные морально-этические нормативы приводит к вынесению за рамки виртуального культурного пространства. Невольно вспоминается отрывок из мусульманского трактата об идеальном государстве – Граде: ««добродетельные» поддаются воспитанию добровольно; «воздержанные» повинуются в силу принуждения; «звероподобные» же изгоняются из Града». В этом смысле Интернет не демократичен, в нем в полной мере реализуется диктатура его создателей и их наиболее продвинутых последователей.
Оба аспекта ритуала позволяют говорить о том, что Мировая Сеть не конструирует принципиально новые формы социальных отношений, а лишь облекает их в внешне деформированную или модернизированную оболочку, воспроизводящую архетипические модели поведения.
Обращение к рассмотренным здесь вариантам сетевого общения позволяет сделать некоторые выводы, имеющие отношение не только к данному культурному феномену, но и к специфике современной культуры в целом. Не случайно критикуемым многими постмодернизм заговорил о разрушении канонов, границ и смыслов – то есть о значительной трансформации культурного кода в его семиотическом аспекте. С одной стороны, приходится признать, что осуществляющиеся изменения не затрагивают глубинной сущности культуры, по крайней мере, в той части, которая связана с архетипическим компонентом бессознательного. Механизм формирования мифологического континуума и влияние последнего на современные ему культурные формы не проявляют никаких признаков модернизации. Устойчивость традиционного компонента культуры становится залогом сохранения культурного кода и связанных с ним материальных аспектов социальной жизни.
С другой стороны, очевиден тот факт, что современная культура расколота, расщеплена в своих мировоззренческих основаниях, что приводит к одновременному возникновению множества культурных «подпространств», характеризующихся специфическими чертами и стилем существования. Необходимо отметить, что граница между этими субпространствами не является четкой. Во многих случаях мы имеем дело с наложением одной культурной формы на другую, либо с частичным растворением границ, что не снимает саму проблему культурного плюрализма для современности.
Виртуальная и физическая реальности – один из вариантов такого сосуществования и взаимодействия. Из физического пространственно-временного континуума делегируются индивиды-личности, которые приносят в Мировую Сеть всю полноту собственной психической жизни. Возможности, предоставляемые виртуальным пространством, становятся иногда основой более полного раскрытия возможностей и реализации потребностей человеческой индивидуальности. Интернет воспроизводит социальное пространство, которое в своем функционировании сочетает архаические и модернизированные черты. Возникающие малые группы формируют стратегию поведения в образовавшемся микро-социуме, в границах которого авторские мифологемы работают как инструмент социального конструирования – себя, собеседника и окружающего мира. Процесс мифотворчества подкрепляется поддержкой в Сети тех мифологем, которые попадают туда из других культурных ниш.
Позитивный аспект сетевой коммуникации несколько нивелируется проблемой формирования психологической зависимости от участия в виртуальных диалогах. Для человека, погруженного в Сеть, граница «вирта» и «реала» становится зыбкой. Проблема выбора своего настоящего лица протекает через противопоставление реального и виртуального пространства. Спонтанность в формировании новых мифологем одной из своих сторон имеет невозможность определения того, какое существование для пользователя является «реальным» в большей мере. Интернет в этом аспекте выступает как серьезный конкурент не только традиционным культурным формам, но и существующему социальному пространству реальности. Определяемые им правила - в мифологическом и психологическом аспектах – выступают как достаточно легитимные нормы, к тому же соотнесенные с пользователем в результате его добровольного выбора.
Таким образом, Интернет не компенсирует, а усугубляет раскол современной культуры, подчеркивая, что такое ее развитие, видимо, является закономерным. Усиление раскола в очередной раз поднимает проблему выбора индивидом культурной самоидентификации, превращая данный процесс в один из видов творческой деятельности.
|
