Категории каталога

А.В. Колобов [18]
С. В. Рязанова [12]
А. В. Заморяхин [3]
Д.В. Бубнов [13]

Форма входа

Друзья сайта





Четверг, 28.03.2024, 22:14
Приветствую Вас Гость | RSS
КИДМ ПГУ
Главная | Регистрация | Вход
Каталог статей


Главная » Статьи » Публикации сотрудников кафедры » С. В. Рязанова

2 часть) Ретроспектива как идеал:мифология президентских речей

Вполне естественным представляется для новой мифологии и включение Узбекистана в континуум развитых государств мира: «Богатые природные ресурсы нашей страны, выгодное геополитическое положение, благоприятный климат создают все необходимые предпосылки для интеграции Узбекистана в мировую хозяйственную систему. По сути, он является мостом, связывающим Запад с Востоком и Север с Югом. Отсюда и палитра наших контактов. Она распространяется практически на все континенты»[1]. Часть этих условий представляется в узбекской идеологии уже реализованной[2].

Центральное во всех отношениях положение Узбекистана в регионе для идеологии представляется вполне заслуженным, если принять во внимание те качества, которые сами идеологи находят у населяющего страну народа. «Еще одной замечательной чертой народа является его тяга к знаниям, стремление к просвещению. Отсюда — глубокая любовь к учителю, наставнику в жизни и труде»[3] - данная характеристика явно является следствием стремления модернизировать образ титульного этноса, как, впрочем, и других народов страны. Демократические идеалы объявляются укорененными в сознании этносов региона: «Испокон веков узбеки боролись за то, чтобы мыслить и жить самостоятельно, быть свободными и независимыми… эта Конституция каждой своей статьей и общим смыслом отражает сформировавшиеся еще со времен Ходжи Ахмада Яссави, великого Амира Темура и Темуридов национальное мышление, непреходящие ценности ислама»[4]. Встречаются и примеры открытого самовосхваления: «Прежде всего мы должны благодарить Всевышнего за то, что наша страна и наш народ несравненны по своей красоте и своему трудолюбию»[5]. Указывается также, что узбекский народ «никому не уступает по талантам и способностям»[6]. Никого не должно удивлять, что «от того, какой путь развития Узбекистан определит для себя, будут зависеть пути развития соседних государств, и это — абсолютная истина»[7].

Широко используемая идея трактовки себя как центра предполагает и использование архетипа единства, который может быть представлен в терминах «консолидация», «неделимость» и т. п. Акцент на единение всего населения страны становится лейтмотивом многих текстов, представленных на официальном сайте узбекского правительства. В связи с этим совершенно однозначно формулируется и первоочередная задача политической деятельности – «обеспечить единство нации, всего народа Узбекистана»[8]. Нельзя сказать, что само единство трактуется механистически, но зато оно в полной мере наделено характеристиками тотальности, всеохватности: «Сегодня каждый настоящий сын Отечества ощущает себя неотъемлемой частицей Родины и гордится этим»[9]. Идея индивидуальности тут полностью поглощается призывом к сопричастности, соучастию, точно так же, как образ локального конфликта стирается на фоне панорамы неделимого народа: «Ныне мы объединены, ощущаем себя неделимым народом, не обращаем внимания на мелкие склоки»[10]. Идеалом для любого гражданина Узбекистана становится включение в социальный механизм: «Быть достойными сыновьями и дочерьми такого наро­да, служить, отдав всего себя ради его благосостояния и великого будущего — это и есть настоящее счастье для каждого из нас»[11].

Даже изначально разделенные для демократической системы ветви власти в Узбекистане должны функционировать слитно: «С особым удовлетворением хочу сказать еще одно: в других краях, и прежде всего в России, президент, правительство и парламент конфликтуют между собой, борются друг с другом за свой авторитет. Наши же высшие органы управления и власти выполняют свой долг перед народом в дружбе и согласии»[12]. Таким образом, идеал политического мышления для узбекских политологов можно сформулировать следующим образом: «Единодушие и единомыслие народа — это великая победа всех нас»[13].

Стремление к единению распространяется и на остальных субъектов центральноазиатского региона. Основным мотивом для этого становится привычный для посттоталитарного мышления образ внешней угрозы: «Надо всем нам понять одну простую истину: нас пытаются взорвать изнутри… для нашего благополучия и будущего необходимо единство… народов, живущих на территории Казахстана и Средней Азии»[14].

Следование традиции прошлого и стремление к единству – краеугольные камни идеологии национальной независимости: «Наша нация имеет глубокие корни. Это — наше богатство. Раз так, то наше здание тоже высокое, и фундамент тоже должен быть крепким»[15]. Можно с достаточной долей уверенности предположить,  в пользу чего будет сделан выбор, если придется выбирать между традицией и инновацией, хотя на данном этапе узбекское общество пытаются удержать в состоянии баланса между двумя этими тенденциями[16].

Особо хочется обратить внимание на то, что мифологическое представление о собственной правильности и укорененности в традицию перевешивает заложенные мусульманским мировоззрением элементы универсализма, предполагающие объединение мировой уммы: «Базовые моменты, принципы, на которых строится будущее нашего государства, — это, разумеется, традиции, национальные особенности, это менталитет народа, это все, что связано с историей народа и его культурой в сочетании с достижениями мировой цивилизации. Понятия вроде “исламская цивилизация” либо иные, окрашенные в религиозные или национальные тона, нас настораживают, словно несут в себе какую-то угрозу»[17]. Другими словами, панисламизм отнюдь не является привлекательным для узбекских лидеров – не из-за возможных конфликтов с христианским миром, а как размывающий значимость конкретного государства.

Этому есть дословное подтверждение, показывающее, что узбекская политическая элита готова к встраиванию лишь в такие течения и структуры, где за ней может быть сохранена ведущая роль, что не противоречит особенностям мифологического мышления: «Исторически принадлежа к семье тюркских народов, наш народ решительно отверг соблазны пантюркизма и шовинистическую идею “Великого Турана”. Для нас Туран — это символ культурной, а не суперполитической общности тюркоязычных народов региона»[18].

Логическим следствием этого построения, как и в других идеологиях Центральной Азии, становится представление о собственной уникальности: «Махалля — это уникальный институт, который редко встречается в мире»[19]. Чаще всего же это касается культурных богатств в целом: «Мы являемся наследниками великих мыслителей, обогативших духовную сокровищницу мировой цивилизации, подчеркнул руководитель страны. Мы владеем величай­шим культурным, духовным наследием. Много ли найдется на свете еще народов, имеющих столь богатое на­следие?»[20].

Категория: С. В. Рязанова | Добавил: kidm-psu08 (13.12.2008)
Просмотров: 614 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:

Copyright MyCorp © 2024