Общепринятым считается выделение трёх основных типов мировоззрения – миф, религия и светская культура. Гораздо более спорным является вопрос об их соотношении в культурном пространстве и сознании отдельного индивида.

При определении доли каждого из перечисленных феноменов культуры приходится признать, что внешняя соотнесённость не соответствует реальной культурной ситуации.

Наиболее очевидным является статус мифа, уже не отодвинутого в прошлое, не трактуемого как атрибут архаической культуры. Работы Элиаде, Лосева, Хюбнера легитимизировали мифологическое восприятие мира как некую константу, обладающую собственными характерными чертами и спецификой. Неосознаваемый своими носителями, а иногда – и создателями, миф присутствует в социокультурном континууме и оформляет его. Процесс демифологизации, имеющий протяжённость в две с половиной тысячи лет, компенсируется конструированием новых мифов, как спонтанным, так и нарочитым.

Религия, в отличие от мифа, имеет в культуре и общественном сознании более определённый и высокий статус. Он закреплён не только наличием соответствующих социальных институтов, но и легитимностью самой религиозной формы в культуре. Однако, при ближайшем рассмотрении религиозность большинства людей, считающих себя таковыми, оказывается специфической.

Прежде всего, необходимо отметить низкую эрудированность в тех вопросах, которые касаются религиозной панорамы мира. Иногда полная неосведомлённость сменяется поверхностными представлениями о конфессиональных общностях и проблемах, почерпнутыми из околонаучной литературы. Особым успехом зачастую пользуются сильно популяризированные и вульгаризированные трактовки учений.

Малоосвоенной остаётся и догматическая сторона религиозных систем (в большей мере это касается традиционных верований). Взамен этого активно осуществляется мифологизация канонов, стимулируемая фольклором и местной традицией.

Вместе с тем, религиозная тематика имплицитно присутствует в большинстве явлений массовой культуры, когда происходит отказ от внешней религиозной оболочки с одновременным сохранением базовых сюжетов. Особенно широко тиражируются темы борьбы тёмного и светлого начал, Армагеддон, конец света и различные варианты милленаризма.

Очень сложно определить место светского мировоззрения в мировоззренческой палитре современности. Необходимо ответить, что данный тип отношений к миру в чистом виде встречается достаточно редко, поскольку требует антропоцентризма. Гораздо чаще внешний центр конструируется, если не на основе религиозных представлений, то за счёт массовых стереотипов культуры, общепринятых систем норм, обычаев, ценностей и значений.

Многие из тех, кто полагают себя «светскими» людьми, на самом деле разрываемы двумя противоположными устремлениями: с одной стороны – сохранить все достижения светской культуры, а с другой – обеспечить себе существование в мифологическом пространстве сейчас и непрекращающуюся жизнь потом. Это не всегда оформляется как внешняя религиозность (которая даже может отрицаться), и может, например, принимать вид безграничной веры в могущество науки. Конечность и несовершенство человеческого существования – факторы, стимулирующие скрытую религиозность.

Наглядным примером переплетения всех трёх мировоззренческих установок служит структурирование времени в культуре на разных уровнях общественного и индивидуального сознания. Внешне светская, обусловленная наукой история в индивидуальном восприятии трансформируется в надежду на сверхъестественное спасение, а иногда – и в ощущение субъективности, неоднородности и цикличности времени. Большинство «историософий», сконструированных новыми религиями как раз и являются результатом такого осознания и мировоззренческого синкретизма современной культуры.